Обо мне

Ребёнок с богатым внутренним миром, живущий в своей голове, — большое испытание для родителей. Согласовать устройство внутреннего мира с внешним непросто.
Родители пытались, как могли, встроить меня в 3D-мир. Получалось по-разному.
Но как уместить в 3D-многомерность?
Эти задачи решаю до сих пор, в том числе через вопросы людей о том, что с ними происходит.
Получая сложную конструкцию, люди не всегда понимают, на чём и как она держится. Выражают свое недоумение: «Мой ребенок недавно такое собрал из конструктора, всей семьей удивлялись».
Инженер конструкции в свою очередь получает состояние — «обидеть художника может каждый».
Но люди всего-навсего пытаются объяснить себе то, что до этого не видели, не знали, не чувствовали. Исходят из своей библиотеки, своего набора чертежных инструментов. Хотят больше источников информации.
Выйдя за границы своих миров, люди встречаются в мире — общем мире — объективной реальности, которая требует реагирование здесь и сейчас. Такая реакция в моменте, в огне есть жизнь. И каждый уже так или иначе достраивает свой мир… или не делает этого. Выбор у каждого свой – реагировать или нет.

Естественным наукам была посвящена первая часть моей жизни. Книги натуралистов Джеральда Даррелла, Эрнеста Сетон-Томпсона, Джой Адамсон увлекли так, что родителям пришлось трансформировать мои порывы уехать в Африку и заниматься изучением дикой природы в мечту стать ветеринаром.
Туда было направлено всё детское внимание и разум.
В 12 лет увлеклась кинологией. Своей собаки в детстве не случилось. Мы с друзьями попросились в местный питомник УВД ухаживать за собаками. Под нас был создан клуб юных кинологов. Всё шло своим чередом, по плану. Пока вместе с СССР не канула в Лету возможность поступления в Москву в Ветеринарную Академию, о которой мечталось с детства.
Детские мечты самые искренние и сильные. Сейчас Африка — кураторство бегемотов в зоопарке. Увлечение кинологией и мечта стать ветеринаром — курс «Целителей животных» в «Терминус» .

На моих глазах создаются семьи, рождаются новые дети, взрослеют подростки.
Помню ли я своих пациентов? Практически всех. Даже тех, кто решил свои вопросы за один сеанс. Как? Непонятно. Как-то это получается.
Страдаю ли я от того, что являюсь хранителем человеческих тайн? Нет. В работе целителя это естественно.
Обижаюсь ли я на что-то? Обязательно. Секунд 5–10. Дальше некуда.
Что мне помогает идти дальше?
Понимание, что всё, что в мире происходит, даже невообразимые вещи, всё происходит по любви, для любви и ради любви. А еще умение строить модели и чувство юмора.

Казнить нельзя помиловать — неважно, где ставить запятую, главное, из хорошего настроения. Казнить из плохого настроения — выключить человека можно насовсем. Миловать из плохого настроения — тоже так себе результат. Переживать свои плохие настроения от и до.

Если ты не в состоянии создать свой мир, будешь жить моим.

Любите смотреть на волны? Куда волна пойдет, поднимется или потухнет, разобьется о волнорез или снесет променад. По какой логике это происходит? Как этим управлять? Можно этим управлять? Вполне, если думать волной. Так и с человеком. Думая за других людей, можно увидеть схему в любой информации — в этом и есть моя суперспособность. Не тратьте время на спор: как правило, я не специалист в той области, в которой у меня просят совета. Думая человека, я вижу лишь схему.

Меня тут спросили, не мешает ли мой накопленный опыт в голове быть матерью своих детей. Ну, может я слишком много знаю. Не скрою, семья является некоторой пассивной экспериментальной базой где я: абсолютная самая настоящая, порой диктатор (фу, как некрасиво), часто неправа по-настоящему (много труда — никакой благодарности — вы все офигели, негодяи).
Но есть на этом поле одна главная позиция: всё, что я делаю в себе, я чётко делаю для себя в семье. Ни для социума, ни чтобы гордиться, ни чтобы кому-то угодить, ни для своих родственников. Это мое поле, и этот рапс личный. Через это поле происходит дренаж всех моих личных процессов, это по сути внешний монитор. Если меня встречают с тапками у двери — я молодец, если в ужасе — я пока не совершенна.

Самое большее, чего я себе желаю — это чувство удовлетворения от работы. Более того, зациклена на нём. Это может видеться странным со стороны, но я всегда думаю о своей работе. Раньше — об информации, сейчас об информации тоже, но об абстрактной. Не люблю, когда мне мешают, зовут дрожать и бояться вместе. Самый ужас был тот, когда прочитала где-то в комментах: «Я сегодня наехала на своего „остеопата“, чтобы он поработал как следует». Тот, кто это писал, не знаком с миром и совершенно напрасно считает, что сделал лучше. Надоела превентивная агрессия. Мне это мешает. Хотите получить результат, доверяйте миру. А мы поможем. Помните, у У. Г. Сатерленда: «Чудес не делаем, исцеления не гарантируем. Работаем на пределе своих возможностей. Наше мастерство и опыт — единственная гарантия.»

Если всё сущее создал Творец, то как мы смеем монетизировать Его волю? Над этим вопросом бились и бьются умы великие и обычные. Понимаю так: дело в партнёрстве с другими людьми, работа для людей или на людей, то есть, принять другого человека рядом с собой, чтобы обоим был понятен высший замысел. На это нужны личные усилия. Это и есть оплачиваемый обмен энергиями. Оттого в законе денег есть правило — чем более полезным делом мы заняты, тем с деньгами проще. Предполагается, что мы слышим волю, и ради неё преодолеваем трудности, развиваясь.

Если говорить об опыте, то он, безусловно, помогает быть жизни разнообразной и восхитительной. 20 лет в СМИ, радио, ТВ, прессе, интернет-изданиях сделали из меня неубиваемого сурка. Знаю, что такое рапс, как красят автомобили, что в трюме у линкора и как договариваться об аренде вертолета. Фильмы я давно смотрю не с точки зрения сюжета, а с точки зрения, со скольких камер лупили. Этот опыт мне запомнился приключениями и победами, а не голодом, бессонными ночами и отчаянными попытками успеть:). И да, я так же, как и предыдущие годы, служу тому же богу — Меркурию.