– Выгружай, ладно!!
Двое стояли в проеме, нетерпеливо переминаясь: то ли с ноги на ногу, то ли с лапки на лапку, в общем с конечности на другую. И немного подергивали своими головами. Они были похожи. Зеленый пониже, синий повыше. У них были абсолютно одинаковые фиолетовые с крапинками глаза. Крапинки были золотыми, причудливыми, и было невероятно сложно понять, как природа смогла этих существ так искусно пометить.
“Природа ли?”, – спросила себя Аня.
– Выгружай, – одинаково устало, как на конвейере, прошелестели двое.
У них были одинаковые белые сюртуки с воротниками без застежек и узкие брюки. В таком одеянии – ни дать, ни взять, командирские сюртуки капитанов дальнего плавания летающих тарелок. Аня опешила. “Тарелок…”, – повторила она вслух. Двое синхронно кивнули, им было приятно.
Ане было 8 лет, и они с мальчишками похоронили сегодня найденного у забора бабушкиного огорода мертвого голубя. Его начали уже поедать муравьи. И особенно отчетливо это было видно в белой обувной коробке, куда они сложили птицу. Крышки у “гроба” не было, они аккуратно, крест-накрест сложили прутики. Затем взяли какую-то старую картонку и накрыли ею. Закопали птицу и поставили крест, словно собираясь приходить и навещать умершего.
Но Анну волновало другое. Она пыталась понять, что он видел, что чувствовал в последние минуты, и как ни странно, чем больше она об этом думала, тем больше эти переживания становились ее личными.
“Наверное он задохнулся”, – и тут же она почувствовала, что что-то, словно снаряд, тащит ее ко дну реки. Глаза заволакивает чем-то зеленым, оно меняет цвет на оранжевое….и нет возможности вдохнуть….. “Но он же не утонул!” – воскликнула Анна, – “Иначе мы бы его совсем не нашли!”. И тут же начала представлять, как голубь пал жертвой кошки. И воспоминания тут же нашлись, там, правда, не было кошки. Она почувствовала: волчий вой, боль в груди, страшный холод, тоску, безысходность, мысли о какой-то красивой женщине, и услышала жадное дыхание собаки. “Собаки?!”, – Анна возмутилась, – “Но я же должна думать о кошке!”
Синий шлепнул ладошкой косяк двери. Звук получился странный и отвратительный, словно он отклеился, и потом приклеился рукой.
“Выгружай”, – снова повторили двое.
Анна села на кровать:
– Что? Что выгружать?
– Вот эти, с твоего позволения, воспоминания. Про волков! (Аня поправила машинально — “…собак”), – и утопление, конечно (“Ах, вот, что это было”).
– А что останется мне, когда я все это выгружу? – неожиданно по-деловому спросила Аня.
Двое переглянулись:
– А тебе, в награду останется твой голубь. И его похороны. Просто найденный голубь и опыт его погребения. Утром ты встанешь, и поймешь, что ничего лишнего не было. А потом позавтракаешь, пойдешь с дедом на речку, и будешь жить дальше, как ни в чем не бывало.